В онкологии я более 30 лет. У меня было много пациентов, которые, к сожалению, ушли из жизни. Но есть небольшое число больных, которые остаются с тобой навсегда. Я их помню, знаю, и очень остро ощущаю их уход. Переношу это тяжело. Сейчас понимаю, что Галия — одна из таких.

Незаметно мы все время были рядом — последние четыре с половиной года, с тех пор как я ее узнала и она начала лечиться. Я поняла одно: это человек, который словно фоном шел рядом, но умел наполнять собой. Мы встречались просто за чашкой кофе. Конечно, ее волновало собственное состояние и был у нее страх, что вдруг все закончится. Было очень сильное желание жить, и, наверное, страх смерти, но это вполне естественно. При этом страх не перебивал возможность общения. Мы могли говорить на любую тему.

Она стала примером, тем человеком, о котором я вспоминала, когда говорила с другими пациентами, конечно, без имен. Я рассказывала: у нас есть больные, которые проходят лечение, химиотерапию и продолжают работать. Причем не просто сидят в офисе. Это руководители, которые управляют большими коллективами, реализуют проекты, принимают решения. И это все в процессе лечения, не выпадая из жизни.

У нее было удивительное качество — быть в центре событий, продолжать активно работать, интересоваться жизнью других. Однажды мы разговаривали, и она сказала: «Ой, Сурия Ертугыровна, я так боюсь!» Я ответила: «Галия, вы что?» Бывает, что и мне самой хочется себя пожалеть — устанешь, думаешь: ну вот, я одна всем помогаю, а сама такая несчастная, никто не понимает… Понимаете, бывают такие моменты у каждого. И вот, когда я вспоминаю о Галие, я говорю себе: «Что ты ноешь? Сидишь, здоровая, слава Богу, активная». Вот человек, который, проходя химиотерапию с таким серьезным заболеванием, думал не о себе, а о семье — детях, внуках, муже. Руководил коллективом в консерватории — и не просто руководил, а заботился о каждом: о докторантах, о коллегах, о том, как помочь, как поддержать, как провести конференцию. Я ей однажды сказала: «Галия, вы мне даже не даете возможности расслабиться и пожалеть себя. Именно вы. Потому что стоит появиться слабости, я вспоминаю вас и понимаю: мне грех жаловаться».

В нашем общении мы много говорили и о ее жизни. Она говорила: «Сурия Ертугыровна, я своих детей гоняла только так». Но, думаю, в этом тоже была ее сила. Она воспитала замечательных детей. Я не видела их до последнего дня, но они всегда были в наших разговорах. Всегда знала ее внуков — десять внуков, и она часто рассказывала о том, как двигаются, какие успехи у детей. Знала, что они всегда были в ее жизни, этот невидимый тыл, поддерживающий ее на всех этапах лечения. И она очень их любила.

Еще одно удивительное качество Галии — она всех оберегала, оберегала до последнего, пока могла сама двигаться. Она никогда не позволяла никому тащить ее за собой во время прохождения химиотерапии, всегда ездила сама, приезжала, капалась и уезжала за рулем. Это говорит о том, что в ней была настоящая сила — материнская сила, сила женщины, которая оберегала своих близких от проблем лечения и болезней.

Еще одно удивительное качество — она всегда жизни говорила «да». И я это могу сказать, исходя из примера нашей арт-терапии, актерских курсов, в которых она активно участвовала. Она могла сказать: «Ой, нет, что вы, мне некогда, у меня семья, работа, я болею». Но нет, каждый раз она говорила «да». Поддерживала любую сумасбродную, может быть, мысль или идею. Она сразу стала частью первых актерских курсов нашей первой постановки для взрослых. Так получилось, что из 35 интервью было отобрано всего несколько — четыре или пять. Одной из этих историй была ее. И она сама ее рассказывала. Я очень рада, что ее история была рассказана именно со сцены. Знаете, такой кайф был, когда режиссер Камила Рашид работала — она каждому создавала образ. Не просто создавала, а подходила к каждому с позиции режиссера. У каждой актрисы был свой образ в соответствии с ее ролью, но все они рассказывали не о своей истории. И только у Галии получилось так, что она говорила о себе. Камила всегда говорила: «Вам нужен хороший костюм, вы статусная женщина, надо, чтобы сразу был виден ваш статус. Поэтому хороший костюм, хорошая сумка». Галия всегда была очень красивой женщиной и стильной. Мне нравился ее стиль, как она одевается — очки, сумки, вещи. Все в ней было гармонично, она чувствовала этот стиль, и это в ней было. На сцене она тоже смотрелась круто, и я рада, что она успела выступить и рассказать свою историю и в Алматы, и в Астане.

А наша сумасбродная поездка в Армению, тоже она там была. Да, там у нас не все получилось, как мы хотели, но мы были вместе, и это было круто. Потом, кстати, у нас 15 мая будет спектакль «Пинуши», то есть уже завтра. Она тоже должна была играть. Но, к сожалению, попасть на премьеру по состоянию здоровья у нее не получилось. Сейчас, когда мы ставим спектакль во второй раз, ее уже нет. Но я попросила режиссера, чтобы он обязательно сказал о ней, и принято режиссерское решение, как будет о ней сказано, потому что я хотела, чтобы спектакль был посвящен ей.

Когда у нас были спектакли, у нас были задания, мы должны были делать свои этюды. Она всегда брала за образ Ирину Хакамаду. Я понимала, что ей очень нравится этот человек, но однозначно скажу, что она не просто нравилась, они были чем-то похожи. Похожи по отношению к жизни. В ней была такая же сила, как у Ирины Хакамады. Сила, которую она дарила и делилась с другими. Ее умение вести за собой, быть нужной в необходимый момент и в месте, где это надо. Ее способность слышать нужды других людей, поддерживать и помогать им. Это все было в ней.

Когда я видела ее учеников, которые рыдали, я понимала, насколько для них это большая потеря. Потому что работа для нее была очень важна. Когда поменялось руководство и началась внутренняя перестройка, она очень переживала, потому что она действительно болела душой за консерваторию. И вот подготовка к юбилейной конференции, все было на таком стрессе — мне кажется, это как раз и подкосило ее.

Мне прямо больно осознавать, что этот стресс можно было избежать. Конечно, она не опускала руки, боролась за жизнь до последней минуты. И до последней минуты работала, потому что работа была важнейшей частью ее жизни.

И для меня, и для многих моих пациентов Галия всегда будет примером безграничной стойкости и жизнелюбия.