Галию Зайнакуловну как проректора я знаю давно, но общаться мы начали около четырех лет назад, когда я услышала о ее тяжелой болезни, о диагнозе. Это глубоко меня потрясло, и я подошла к ней сама, чтобы спросить, чем могла бы быть полезна, чем могла бы помочь. С того момента я уже не выпускала ее из поля зрения: часто думала о ней, наблюдала и задавалась вопросом — откуда человек берет столько сил? Меня поражало то, что, не зная о болезни, невозможно было бы и догадаться — по ней никогда не было видно, что она тяжело больна.

Хочу сказать, что Галия Зайнакуловна принадлежала к редкой категории людей, которые готовы брать на себя огромную ответственность. Думаю, для нее это было внутренней потребностью, которая проявлялась через работу. Причем слово «работа» в ее понимании имело смысл глубокий, масштабный. Потому что у нее была особая душа: ей всегда было что сказать, ей всегда было что дать людям. Консерватория была ее вселенной, которой она дышала. Все, что она делала в консерватории, было частью ее огромной деятельности. Работа отнимала невероятное количество сил, энергии и нервов. И откуда человек брал эти ресурсы, чтобы работать на полную катушку, с полной отдачей? Это была ее потребность, ее самовыражение. Наверное, это объясняется ее большой любовью к людям — прежде всего к студентам, магистрантам, докторантам, к своим коллегам.

Это был человек огромной духовной и внутренней силы, невероятного мужества, терпения, выносливости. Думаю, всему причина — любовь к своему делу, любовь к музыке. Она родилась для этого, это было ее предназначение — служить. Я бы назвала ее служителем музыки и хранителем тех традиций, тех основ, того уровня высочайшего профессионализма, которые формировались в консерватории на протяжении восьмидесяти лет. Она прилагала огромные усилия, чтобы все соответствовало, чтобы продолжало жить и развиваться. Это касалось и профессорско-преподавательского состава, к которому она была всегда предельно внимательна. Все ее очень любили и уважали, это связано с тем, что она была человеком высочайшей культуры, интеллигентности, человечности и доброты. Я пишу это, основываясь на том, что я видела и знаю, и эти высокопарные слова действительно отражают истину. Это усиливается тем, что человек так сильно болен. Даже здоровые люди себя так не проявляют, как проявляла себя она. Я всегда видела ее подтянутой, всегда готовой помочь каждому, откликающейся на просьбы с таким вниманием, как будто для нее это был самый родной и дорогой человек.

Я думаю, что консерватория для нее была священным местом — именно она давала ей стимул для жизни. Она знала, что здесь, в консерватории, она нужна, полезна, необходима. Ведь она знала, что с таким заболеванием долго не живут, и, тем не менее, она прорывалась через трудности и невероятные мучения, о которых мы можем только догадываться.

Очень-очень жаль, что все сложилось именно так. Это безусловно невероятная, невосполнимая потеря для консерватории. Это тот случай, когда фраза «незаменимых нет» не работает. Я знаю, что таких людей, как она, не будет на ее месте. Сегодня 40-й день, когда мы провожаем Галию Зайнакуловну в ее последний путь. Ее душа сегодня расстается с этим миром. И я уверена, что там, в тех светлых мирах, куда она уйдет сегодня, к ней не будет вопросов, потому что она сделала больше того, что вообще может человек в этой жизни. Прожила достойную, красивую жизнь и оставила после себя столько света. Этот свет она оставила в своих близких, родных, коллегах, друзьях, учениках и последователях.